Они ведь совсем ещё дети. Подростки. Семнадцатилетние юнцы, так отчаянно желавшие, чтобы мир услышал  и понял их. Они — те, у кого никогда не было имён. Они — те, кто хочет рассказать всем жестокую правду. Они — те, кого называют порядковыми номерами. Они — те, кто грезит о лучшем мире, где нет грязи и смрада. Они — те, кто могут полагаться только друг на друга.
          Они были подопытными. Словно крысы или кролики. Лишившиеся семей. Их выращивали, подобно какому-то растению. Хотели сделать из них идеальных солдат, что могут сослужить стране хорошую службу. Сделать идеальными стратегами, которые смогут выиграть не одну войну. Многие погибали, ведь дети настолько хрупкие создания. И про этих детей забывали, как только в землю вколачивался деревянный столб с цифрой. Эксперимент продолжался. Выживал сильнейший. Всё повторялось снова и снова. Объект, где держали детей, стал для многих катафалком и тюрьмой, откуда выходом служила только смерть.
          Их было трое. Они смогли сбежать из ада и тёмных коридоров. В память на всё оставшееся время со всей отчетливостью и яркостью впечатался звук лопающегося стёкла, серый дым, заставляющий слезиться глаза, запах неимоверной гари. Они хотели сжечь своё прошлое. Разбить его вдребезги. Освободиться от вони медикаментов и спирта. Забыть вкус однообразной еды. Стереть из памяти бесстрастные лица таких же подопытных, как и они сами.
          От прошлого остались лишь номера, что когда-то служили идентификаторами. Их осталось всего лишь двое. Та, что пыталась сбежать, не смогла. Её схватили. Они стали опорой друг для друга. Скрыли себя под фальшивыми именами, выдуманной биографией.
          Двенадцатый встретил девчонку. Она была похожа на бледно-жёлтый полевой одинокий цветок, что колышется от летнего горячего ветра. Постоянно краснела. Неуверенная улыбка часто озаряла лицо. В такие моменты её глаза наполнялись такой отчаянной тягой к жизни, что становились совершенно чёрными. Красивые мягкие волосы. Двенадцатый однажды коснулся их своими пальцами, когда девчонка отвернулась. Он привязался к ней. У неё жизнь была похожа на его собственную. Но Девятый всегда говорил, что нельзя привязываться к людям. Это мешает и делает их слабыми. Он просто не понимал того, что чувствовал он, чья улыбка похожа на яркое солнце.
          Они хотели рассказать правду миру. Но всегда оказывались утянуты серой бесформенной массой на дно. Их крик всегда растворялся в общем шуме города. Никто не хотелось слушать юнцов, что были подобны призракам. Двенадцатый мечтал о новом светлом будущем, где те люди, что сковали его когда-то рамками и барьерами, сидят в тюрьме. Он мечтал быть нужным. Чтобы его знали не по порядковому номеру, а по имени, не по взрывам, а по улыбке.
          Двенадцатый так сильно отличается от Девятого, того, чьи глаза холоднее льда, в чьих наушниках всегда играет музыка синей сnраны. Двенадцатый не хочет смотреть на несколько шагов вперёд. Не хочет видеть исход и финальный аккорд. Ему нравится жить моментом. Здесь и сейчас. Ведь времени остаётся так мало. Ему не суждено прожить длинную жизнь. Рано или поздно дадут о себе знать побочные эффекты того препарата, что когда-то вводили в кровь. Наручные часы тикают. Секундная стрелка вновь проходит отметку в двенадцать.
          Они – не террористы. Им не нужна чужая кровь невинных людей на собственных руках. Они хотят, чтобы отыскался тот, кто сможет выслушать и понять их. Они хотят привлечь внимания, чтобы взгляды высокопоставленных шишек были прикованы только к ним. Им это удаётся сделать. В сети появляются бесстрашные и бессмертные Сфинксы, чьи намеренья кристально ясны и понятны. Раздаётся первый взрыв. Рушится первое здание. Пыль оседает, но правда ещё не обнажена.
          Всё выходит из-под контроля. Появляется Пятая. У неё в глазах всегда читалась какая-то одержимость, проблеск маленького безумия или сумасшествия. Началась негласная война. Она играла в шахматы человеческими жизнями. Похитила то единственное, к чему смог привязаться Двенадцатый. Ту девчонку – Лизу. Это было подло. Давить на слабые места – прерогатива лжецов и обманщиков. Но никто не говорил, что игра Пятой будет честной и по правилам.
          Погода надсмехалась над паршивым положением вещей. Шёл сильный дождь. Мокрая футболка ужасно неприятно липла к телу. Пока не стало слишком поздно, он должен спасти её. Она – невинный человек. Заложница, что была вынуждена примкнуть к ним из-за нечаянной осведомлённости. Автостраду рассекал мотоцикл, несущейся в сторону парка аттракционов. Было тихо. Только одна единственная будка на чёртовом колесе обозрения была освещена. Там сидела Лиза. С жилетом из взрывчатки. На её глазах выступали слёзы. Нужно обезвредить. Отточенными движениями Двенадцатый доставал из кармашка очередной кусок тротила. Аккуратно вынимал запал. Разрезал провода. Слишком много взрывчатого вещества. Слишком мало времени. Он не может бросить её здесь. На лице Двенадцатого выступает пот. Он смахивает его тыльной стороной ладни. Тишину разрывает телефонный звонок. Пятая. Она ставила условие. Жизнь девчонки взамен на атомную бомбу.
          Двенадцатый предал не только своего друга, но и всё их дело. Надежда была утеряна. Отдана в руки не тем людям, что в ней нуждались. Всё кончено. Всё пошло коту под хвост. Теперь он не имеет никакого права даже в глаза смотреть Девятому. Но Лиза, та, которую он так отчаянно хотел спасти, донесла до его ума правду, что несмотря на поступок Двенадцатого его друг нуждается в нём. Нужно было что-то решать. Часы на руке отмеряли последние минуты.
          Автострада. Не даёт автомобилю Пятой обогнать мотоцикл. Девятому нужно ещё немного времени. Двенадцатый даст ему это. Граната летит под капот машины. Секунда. Взрыв. Его сбрасывает с мотоцикла. Он сделал всё, что было в его силах. Отсрочил смерть. Улыбка.
          Люди спасаются. Идёт эвакуация населения города. Таблоиды кричат о том, что скоро будет взорвана атомная бомба. План снова в действии. Девятый смог её забрать прежде чем полиция ворвалась в школу. Всё тело болело от падения. Его окликнули. Лиза. Та девчонка, что несла с собой проблемы, что попадала в самую гущу событий, что заставила что-то почувствовать Двенадцатого. А потом он, кажется, потерял сознание.
          Алый цвет. Всё небо было охвачено им. Множество взглядов устремились ввысь. Вот оно – чего хотели Девятый и Двенадцатый. Привлечь внимание. О них теперь знали все. Надежда снова зажглась в сердцах этих двоих с новой силой. Но время утекало сквозь пальцы, словно песок.