кроссовер — место, где каждый может реализовать свои самые смелые идеи. мечтали побывать на приёме у доктора лектера? прогуляться по садам хайгардена? войс открывает свои гостеприимные двери перед всеми желающими — мы счастливы, что ваш выбор пал на нас! надеемся, что не разочаруем вас в дальнейшем; желаем приятно провести время.
Зефир, помощь ролевым

Нет времени думать, когда счёт идёт на секунды, все дело остаётся в твоей сути. В мышечной деятельности. В рефлексах. Кто-то, как малыши енотов, закрывает глаза лапками при виде опасности. Кто-то стоит столбом и хлопает глазами. Робин же, без каких-то мыслей, недолго размышляя хватает кинжал тёмного из рук Эммы. (с) Robin Hood, I'm bigger than my body, I'm meaner than my demons.

Совершенно сумасшедшая теория о параллельных мирах прочно врезается в голову, но пока нет никаких доказательств лучше не строить преждевременные выводы. Как всегда, Ди забывает об этом "лучше не". (с) Dеlsin Rоwe, what's wrong with a little destruction?

Она нашла дневники у себя спустя несколько месяцев, в старом пиратском сундуке под огромной грудой золота. Марселина смутно помнила, какого черта запихала их так далеко, да еще и в такое странное место. Но собственные странности её всегда волновали меньше всего. (с) Marceline Abadeer, Who can you trust?

Шиноби не в коем случае не должен показывать свои эмоции, но тогда никто не будет знать какой ты человек. Появятся подозрения, каждый будет наблюдать за другим, считая, что тот шиноби задумал что-то плохое. Отсюда и появляется ненависть, но не только. Есть еще много способов. (с) Naruto Uzumaki, Странный враг, которого очень трудно победить

Она старалась быть сильной, как всегда, ни за что не показывать своего страха, но наполненные ужасом перед неизвестностью глаза, кажется, выдавали ее с потрохами. Regina Mills, I'm bigger than my body, I'm meaner than my demons.

Где-то совсем рядом пролетает что-то острое и металлическое, и Инверс со злостью отправляет в том же направлении целый рой огненных стрел. Нет чтоб дать нормально поговорить людям! (с) Lina Inverse, Два солнца

Захват Сердца Феи может и подождать, в конце концов, спригганы все еще там, а Хвост Феи еще довольно далеко от армии под предводительством Императора. (с) Zeref, Странный враг, которого очень трудно победить

НУЖНЫЕ
АКТИВИСТЫ

a million voices

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » a million voices » vengeance » raised up your sirens


raised up your sirens

Сообщений 1 страница 5 из 5

1

http://i64.fastpic.ru/big/2014/1027/bf/015ba49fd0758ff2ee3755554076dcbf.gifhttp://i67.fastpic.ru/big/2014/1027/84/a1b8f5cfaea152e1c075cd07328f8e84.gif

Ω/raised up your sirens/

Ω/время и место/
где-то на земле без времени

Ω/в главных ролях/
ванда as дэрил & уилл as 10 тысяч

Ω/к чему это приведет?
black veil brides — faithless
— как тебя зовут?
— 10 тысяч
— 10 тысяч чего?
— зомби, которых я хочу убить.
— ты слишком много болтаешь как для человека кто хочет убить столько зомби

+1

2

[NIC]daryl dixon[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/224DM.gif[/AVA]
http://33.media.tumblr.com/745a1a83a5b6b970e13fa5d55382bd9c/tumblr_n2e7c6h5rv1rkbi4ao2_r2_250.gif
« close your eyes, so many days go by.
easy to find what's wrong, harder to find what's right. »

Никто не может назвать точную дату, когда мир полетел к чертям. Толпы ходячих мертвецов, от одного укуса которого ты становился таким же, как и они, заполонили Штаты в мгновение ока – и если поначалу выжившие ещё встречались на пути, то теперь из практически не было. С каждым днём было всё труднее выживать: запасы кончались, ходячие лишь множились, еды в заброшенных супермаркетах практически не осталось. Да и не любой, встреченный на пути человек, оказывался другом - иногда такие знакомства были смертельно-опасными. Так было с Губернатором, жаждущим построить идеальное общество в условиях постапокалипсиса, и Терминусом, в котором обитали самые настоящие каннибалы. Люди пытались выжить разными способами: иногда они были вовсе не человечными. Зомбиапокалипсис заставил людей обнажиться, показать их истинные сущности. Слабые и сострадающие умерли первыми. В новом мире необходимо было быть закалённым, жёстким и очень злым.

Дэрил Диксон потерял веру во спасение, когда убил собственного брата. В мёртвых глазах Мерла он не видел ничего, кроме голода. Мерл и при жизни не был святым человеком, но когда обратился, то и вовсе растерял последние остатки человечности. Трудно было решиться на убийство брата, но когда рукоятка ножа вонзалась в его висок, Дэрил чувствовал... облегчение. Смешанное с тупой болью, отдававшейся где-то в подсознании, он чувствовал, как вместе с Мерлом уходит его глупая привязанность к прошлой жизни. Мерла больше не было: не было ни пьяницы-отца, ни распутной матери, ни всех знакомых Дэрила и тупых дружков его старшего брата, не знающих даже, что Париж - столица Франции. Всё рухнуло, когда первый ходячий стал шататься по этой земле, и невозможно повернуть время вспять.

Группа, в которой состоял Дэрил, делала его другим. И если поначалу он держался обособленно, предпочитая проводить время в компании старого байка, начищая свой арбалет, то теперь являлся неотъемлемой частью этой маленькой семьи. Люди в ней подобрались такие разные, что трудно и представить, как они могли уживаться вместе: здесь были и дети, и старики, и замужние женщины, и совсем молодые девушки, и даже маленький грудной ребёнок. Конфликты происходили, но Рик, ставший во главе их импровизированной группы выживших, пытался решать их ещё на начальной стадии. Когда вокруг тысячами бродят ходячие, ссоры внутри ни к чему. Да и как можно долго обижаться на человека, с которым вечером разделишь последнюю банку бобов?

Дэрил чувствовал свой долг перед Риком, как и каждый человек, состоявший в его группе. По одиночке в нынешней реальности выжить было практически невозможно - необходим был хотя бы один товарищ, который подставил бы плечо и прикрыл тылы. Ещё одним важным аспектом было убежище, желательно безопасное и целиком защищённое от ходячих. Таким убежищем для Рика и его группы стала заброшенная тюрьма. Недолго пришлось им пожить в ней - прознав о том, что кто-то обладает хорошо защищённой крепостью, алчный и жестокий Губернатор прикатил к воротам тюрьмы танк и разгромил всё за несколько часов. Людям вновь пришлось бежать.

По счастливому (или не очень) стечению обстоятельств многим на пути попалась табличка, означающая спасение. Терминус, на который все так надеялись, оказался не более, чем убежищем для каннибалов. Они специально заманивали наивных путников, желающих получить надёжный кров, защиту и питание, а в итоге бедняги оказывались съеденными шайкой каннибалов. История Рика и его команды не закончилась на этом - чудом им удалось унести оттуда ноги, перед этим хорошенько подпортив жителям Терминуса жизнь. Больше не было никакого убежища. И снова надо было бежать, снова спасаться и искать новое место, где можно было бы провести хотя бы следующую ночь.

В одну из таких ночей Дэрил потерял Бет. Бет не теряла веры - именно поэтому они сначала не сошлись. Дэрил считал её глупой: да и чего ещё можно было ожидать от школьницы? Тем не менее, именно Бет стала его надеждой и, как бы банально это ни звучало, лучом света в конце тоннеля. А когда её забрали, он поклялся всем найти её во что бы то ни стало.

Вечер был тёплым. Где-то вдалеке слышен был топот ног - ходячим не требовался сон, они бодрствовали в любое время суток, мечтая лишь вгрызться в чью-то плоть. Группа собиралась отходить ко сну, когда Дэрил, дождавшись, пока народ разойдётся, взвалил на плечо арбалет и подошёл к Рику.
- Помнишь об утреннем уговоре? Пора. - Дэрил пообещал принести как можно больше белок, чтобы хватило на каждого члена группы, а взамен Рик позволил бы ему отправиться на поиски Бет. Подобное разрешение далось ему нелегко, но в итоге тот сдался. Не потому, что хотел этого, а потому, что знал: Дэрил всё равно сделает по-своему. Поэтому, едва лишь тот двинулся к нему, Рик кивнул и отвернулся, будто ничего не произошло.

Выскользнув в ночную прохладу, показавшуюся ему раем после душного церковного прихода, Дэрил скрылся в подлеске. Логичнее было бы искать Бет днём, когда всё видно и есть не такая большая вероятность наткнуться ненароком на ходячих, но промедление в этом случае могло было стать роковой ошибкой: пару часов назад, отправляясь на разведку, он видел автомобиль, похожий на тот, в котором забрали Бет.
Пробираясь сквозь ветки к тому месту, где он заметил машину, Дэрил начал ощущать чьё-то незримое присутствие. Когда сзади него затрещали ветки, он резко обернулся и прицелился.
- Даже не думай двигаться - башку разнесу. - паренёк, стоявший перед ним, не был похож на каннибала из Терминуса, однако осторожность в этом случае не помешает.
[SGN][/SGN]

+1

3

[AVA]http://i70.fastpic.ru/big/2015/0927/99/a89ce70b4576f86ccfc629c146acca99.gif[/AVA][NIC]10k[/NIC][SGN]http://i69.fastpic.ru/big/2015/0927/41/5ef5b2157ebe5c59d5cc8d59c560d341.gif[/SGN]http://i67.fastpic.ru/big/2014/1114/5c/c377965a40302e95a0be94ed509c705c.gif
i have fallen to my knees
as i sing a lullaby of pain

В один день все изменилось. Все рухнуло за одну секунду.
Даже забавно как-то стало — столько древних цивилизаций осталось только в скупых строчках учебников и своих «примитивных» изобретений, которые стали основой всего, чем человечество пользуется…пользовалось в своей современной жизни и глазом не моргнув, сколько тысячелетий люди потратили на то, чтобы добраться до двадцать первого века технологий, чтобы все обратилось в пепел за один удар сердца.
Бумага не горит так быстро. Человечество оказалось хрупче бумаги.

Десять тысяч сидит в кузове грузовика и обнимает свою винтовку, совершенно не обращая внимания на то, что на каждой кочке получает своим же оружием по подбородку. Он закрывается от внешнего мира не потому что они только что потеряли Гарнетта, а вместе с ним и лидера их небольшого «отряда особого назначения», и просто одного из тех еще оставшихся человечных людей, он закрывается, потому что по другому не умеет ни общаться, ни сочувствовать. Все из них когда-то или совсем недавно — постоянно — потеряли кого-то близкого, пора бы уже свыкнутся с тем, что в этом мире умереть проще, чем попить воды.
Был и не стало. Умершему все равно, а они только боевой дух теряют, да истощаются тем, что на время — или навсегда — отказываются от ставшей рутинной борьбы за свою жизнь.
Десять тысяч обнимает свою винтовку и думает совсем не об умершем Гарнетте, который спас Мёрфи, и даже не о своем отце — его мысли, как река, которая с каждым своим маленьким рукавом становиться больше и течет не в том направлении, в котором ее ожидают видеть, унося на своей поверхности размытые образы прошлого, настоящего и будущего.

Человечество оказалось хрупче бумаги, но живучее тараканов, которым кишел их с отцом маленький домик на колесах. Тараканы тогда в тот роковой день в одно мгновение исчезли — может, почувствовали что-то на своем клеточном уровне и забились подальше, чтобы переждать, а может, и издохли наконец-то — вышедший из-под контроля ученых усовершенствованный дихлофос, как любил иногда пошутить его отец.
Ни тараканов, ни отца, ни его старого имени. Только одна цель впереди — убить десять тысяч зомби.
«— что же ты будешь делать дальше?» — спросил у него Док при знакомстве.
«— сменю имя». — ответил он ему. А что еще было отвечать? Не говорить же, что после сменит свою жизнь, станет другим, еще за сумасшедшего примут и пристрелят из жалости, не дав выполнить великую, не меньшую по значимости с Мёрфи, миссию. Сменит имя на какого-нибудь «Двадцать тысяч» или, повышая планку, целых «Пятьдесят тысяч» и так до тех пор, пока они не зачистят Землю полностью или не осядут в каком-то безопасном месте, чтобы дожить в нем оставшиеся отведенные им годы.
Ага, хорошая попытка.

Они останавливаются резко и внезапно, а может быть, плавно и вполне ожиданно — просто винтовка соскочила и ударила пустым магазином по подбородку, когда затормозил грузовик. Впрочем, Десять тысяч даже не поморщился от щиплющей боли в расцарапанной коже, в которую сразу же, словно ожидала этого, проникла пыль дорог и грязь цивилизации. Он выпрыгивает на землю и оглядывается, оценивая место, где они решили остановиться, пока он витал в облаках размышлений. Сложно решить, чем руководствовались, когда выбрали местечко практически под самым лесом, который в это время совсем как ящик Пандоры — не знаешь, что из него полезет в следующую секунду — но он был вполне доволен выбором с точки зрения прибавить в свой список пару-тройку или целый десяток новых зомби.

Когда сумерки накрывают землю, Десять тысяч поднимается, отрываясь от скудного ужина, больше похожего на недоваренные корешки сорняков — хотя так оно и было ведь на самом деле — подхватывает винтовку, проверяет, на месте ли рогатка и парочка ножей и уходит вглубь леса, на охоту.
Его отпускают — знают, что он обязательно вернется, не первый раз ускользает так от всех в опасное одиночество и всегда, всегда возвращается, да и к тому же сделает их сон чуточку спокойнее. Его отпускают, провожая пронзительным взглядом и тихим шепотом, мол, пошел так злость выгонять, лишь бы самого себя не согнал.
И снова, хорошая попытка.

— Даже не думай двигаться — башку разнесу. — он растерянно хлопает глазами и никак не может понять, когда успел не заметить мужчину-реднека, нацелившего в его лоб стрелу из арбалета. Десять тысяч опускает винтовку и поднимает руки вверх, чтобы тот мужчина понял — Десять тысяч не опасен и вообще не имеет ни на него, ни на его возможную команду, ни на что его никаких видов. Он просто пойдет дальше — убивать зомби.

Его отец был первым в долгом списке из десяти тысяч зомби.
Он сам станет последним в своем списке и обретет новую жизнь — без страданий, без боли, без ничего.
Поэтому Десять тысяч не боится ни этого мужчину, ни его смертоносную стрелу, которая может сорваться в любой момент. Он знает верит в то, что не умрет, пока не убьет десятитысячного зомби — себя самого. Это как мантра, гипноз секты. Он чувствует себя одним из тех ребят с черными крестиками на шее, которые своей верой себя погубили, перерезали себе горло и устроили знатную шумиху.
Он создает крестик и затачивает его острие из и об десять тысяч зомби, а после сам перережет себе им горло.
— Я не причиню Вам вреда, — решает наконец-то подать голос Десять тысяч, потому что, наверное именно это от него и ждут. — Я просто зомби убиваю. Мне нужно.
Осталось около восьми тысяч. Ему еще рано умирать.
even when i fall down to my knees
i never say a pray i don't believe

Отредактировано Will Graham (2015-09-27 16:40:51)

+1

4

[NIC]daryl dixon[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/224DM.gif[/AVA]
https://33.media.tumblr.com/a7414f68ffbff389904f70460fd91b1f/tumblr_ne2vauszJ51tlweb1o3_250.gif
« trembling, crawling across my skin.
feeling your cold dead eyes, stealing the life of mine. »

Дэрил тяжело вздохнул и убрал арбалет. Мальчишка не врал, это было видно по его глазам: за долгие месяцы Дэрил встречал столько людей, что теперь мог без труда определить, кто к какой породе принадлежит. Мальчишка не врал и трусом не был: вряд ли у труса хватило бы ума и смелости отправиться ночью одному в лес. Опасность заключалась не только в ходячих, но и в живых людях. Не все они были так же добры и справедливы, как Рик. Дэрила передёрнуло от одного воспоминания о Терминусе – после каннибалов даже Губернатор казался ему подарком судьбы. Перед глазами до сих пор иногда маячили жуткие картинки из прошлого. Просторное помещение с высокими потолками, белоснежная ванна посередине и десяток испуганных, связанных по рукам и ногам людей. И запах. Стойкий запах металла, врезающийся в ноздри. Так пахла кровь, что лилась из гортаней перерезанных глоток. Если бы не Кэрол, группа Рика могла бы быть уже в желудках каннибалов. Дэрил испытывал чувство глубокой благодарности к спасительнице – а уж его благодарность заслужить было очень трудно.

В траве что-то зашевелилось. Характерное шипение и хрип могли принадлежать только одному источнику звука. Серьёзно? Прямо сейчас? Вашу ж мать. Невозможно было определить, сколько их, но Дэрил нутром чуял, что полно. Некоторые называли их исчадиями ада, но Дэрил не верил в Бога, поэтому ходячие были для него просто ходячими. Весьма прозаично, как раз в его духе. Он скептически относился ко всему, что происходит вокруг, и давно перестал верить в то, что выход есть. Отчего-то обещания Юджина казались ему пропитанными насквозь ложью. Вряд ли этот пухлый, постриженный, как бой-скаут, задрот мог изобрести сыворотку от ходячих. С другой стороны, их было даже жаль. Ведь все эти уроды, главным желанием которых является утоление собственного голода посредством вгрызания в чью-то тёплую мясную ляжку, когда-то были обычными людьми. Чьими-то мамами, братьями, тётями. Все они ходили на работу, зависали подолгу в клубах, пробовали курить травку. Путешествовали по миру, изменяли своим жёнам, ругали начальников. А потом – оп! – превратились в уродов, жрущих сырую плоть.

– Имя у тебя есть? – Дэрил обычно был немногословен. И сейчас он решил не нарушать своей славной традиции и как можно больше молчать. Ну и плевать, что пацана он в первый раз видит – захочет, сам всё расскажет. Да и вообще он плохо умел поддерживать разговор, читать морали и философствовать. Рика и остальных это устраивало, а на прочих ему было до лампочки. Время, тем не менее, поджимало, ибо буквально через пару секунд после вопроса треск веток раздался ближе. Нужно было немедленно уносить ноги, если они не хотели стать поздним ужином для ходячих. Дэрил указал головой налево и затрусил по уже знакомой тропинке. Здесь они с Кэрол блуждали в поисках машины и вскоре смогли её найти. Всего несколько сотен метров отделяло заброшенную церковь – временное пристанище группы Рика – от старенького автомобиля. Дэрил обернулся, чтобы проверить, следует ли за ним парнишка. – Не отставай!

Вскоре шипение прекратилось. Ходячие отстали, так и не поняв, где скрывается их добыча. Дэрил перекинул арбалет на левую руку, чувствуя, как затекло его правое плечо, и остановился. До места, в котором они с Кэрол оставили автомобиль, оставалось всего около сотни метров. Он бросил взгляд на парнишку, что последовал за ним, и пристально рассматривал его минуты три. Щуплый, худой, с взъерошенными чёрными волосами, кожа да кости, но высокий и довольно крепкий. Жизнь здорово его потрепала, это было видно по его глазам. В них грусть здорово сочеталась с выдержкой и стойкостью. Дэрила это, признаться, даже восхитило, а ведь он так редко восторгался людьми. Первым был Рик, в котором арбалетчик не сразу разглядел лидера, но позже признал, что лучшего им не найти. Теперь же за Рика он отдал бы что угодно, включая собственную жизнь. Вся их группа за какие-то пару месяцев стала не просто друзьями или братьями по несчастью, но и семьёй. И Дэрил был абсолютно уверен в том, что не выжил бы без них.

– Кто бы ты ни был, я не прочь, чтобы ты пошёл со мной. В компании всяко лучше работается. – Диксон сплюнул в траву. Отдышавшись, он был снова полон сил и желания найти крошку Бет. Однако... – Но если ты вдруг захочешь пойти против меня, имей в виду: ты уже покойник.
Чтобы не нагнетать и без того мрачную обстановку, Дэрил похлопал мальца по плечу. Надо же, какой упорный. Совсем, как я, когда-то. Диксон не страдал ностальгией и прошлое своё не мог назвать счастливым. Однако же он предпочёл бы апокалипсису глуповатых дружков Мэрла и перегар, которым за милю несло от его отца. Он бы даже снова мог заблудиться один в лесу, а потом снова из него выбраться, как когда-то в детстве. Всё, что угодно, в обмен на то, чтобы спокойно засыпать по ночам. Он снова кивнул мальчишке и двинулся вперёд по тропинке. Под ногами её почти не было видно, и Дэрил ориентировался на ощупь, но сейчас самым главным было прийти к машине и не наткнуться на большую группу ходячих. Наконец, после нескольких минут медленной трусцы, вперед показался красный кузов. А вот и ты, девочка.
[SGN][/SGN]

+1

5

[NIC]10k[/NIC][AVA]http://i71.fastpic.ru/big/2015/1002/e7/916f214fa4971e787191b7c656e5eee7.gif[/AVA][SGN]http://i68.fastpic.ru/big/2015/1002/22/2e8c4cfbcf6525e535130db92472e622.gif
больше не бойся. боятся на деле нечего
мы уже все потеряли.
[/SGN]nobody can save me now
it's do or die

Арбалет убирают в сторону. Десять Тысяч не вздыхает облегченно, не меняется в лице и даже не шевелится. Ведь то, что он не умрет было предопределено в день, когда он выбрал себе имя. Десять Тысяч будет верить в это даже когда девяти тысячный девятьсот девяносто девятый зомби вместо того, чтобы умереть от его руки, умертвит своими зубами. Вера самое сильное и самое слепое, что у них осталось.

С верой жить и умирать приятнее.

Его нарекли Томом. В школе любят подтрунивать, спрашивая, поймал ли он Джерри или Джерри доконал его — Том улыбается, слегка потерянно, потому что не знает, кто такой Джерри; его семья живет бедно, в автомобильном трейлере и единственное, что они могут себе позволить — это старенькое радио. Отец зовет его Томми, потому что Томом его назвали в честь отца. А мать не зовет никак, потому что мать умерла давно, спустя месяц или два после рождения Тома подхватив двустороннее воспаление легких и сгорев за шесть дней. Отец умер на девятнадцатом году жизни Тома, он умирал тоже шесть, только не дней, а часов. Том подарил ему милосердие, вместе с этим даря милосердие и своему имени.

Том сжигает трейлер, отца и, метафорически, самого себя. 

— Было, — незнакомец бросает ему краткие, обрывистые фразы. Он не выглядит как человек, который любит поболтать, впрочем, Десять Тысяч тоже не отличается болтливостью. Меньше слов — больше дела, Десять Тысяч становится особо разговорчивым тогда, когда заговаривает про количество убитых им зомби и считает их. Незнакомец не спрашивает его про зомби, Десять Тысяч отвечает в тон его речи. — Мое имя — Десять Тысяч.

Десять Тысяч в ответ не спрашивает имя незнакомца и он никак не называет его про себя. Незнакомец остается для него просто незнакомцем в грязных одеждах, не знавшим чистой воды для чего-то еще, кроме питья [вода в мире кишащем зомби и излучающем радиоактивные пары выходящих из строя атомных электростанций, довольно ценный продукт], с арбалетом в руках и мешками под глазами, напоминающими натянутую тетиву. Незнакомец облачен в ауру потери и некой скорби. Десять Тысяч пинает небольшой камушек, вкладывая в него все свое отношение к происходящему. Незнакомец так и останется незнакомцем, Десять Тысяч не будет узнавать его историю и что у него там стряслось: зомби разорвали его друзей, девушку или ребенка. Все это не важно. В мире, где жизнь может оборваться в любую секунду, узнавать и привязываться к кому-то — сомнительное удовольствие. Десять Тысяч надеется на то, что незнакомец забудет назвать ему свое имя в ответ.

— Я помогу Вам, — соглашается Десять Тысяч. У него нет выбора, но Десять Тысяч создает себе его иллюзию. Всегда приятно иметь иллюзию выбора, а не выбор, сделанный под дулом пистолета или острием нацеленной стрелы. — А Вы отпустите меня потом, — Десять Тысяч хорохорится и наглеет, надеясь на то, что незнакомец проникнется духом, вспомнит себя в его возрасте или, может быть, у незнакомца когда-то был такой же брат. Десять Тысяч надеется, что что-то из этого сработает, ведь незнакомец уже похлопал его по плечу [насколько помнит Десять Тысяч — жест вполне себе дружеский и располагающий, но всегда может иметь двойное дно, как их с отцом чемодан, где под одеждой хранилось оружие]. — У моей группы важное … задание. Я нужен им.

Десять Тысяч ставит винтовку на предохранитель, цепляет ее на спину и достает из кармана штанов рогатку. Со стороны он кажется смешным — высокий нескладный мальчишка с взъерошенными волосами изо всех сил цепляется за рогатку, веря, что она будет оружием солиднее винтовки. Отец смастерил рогатку для маленького Томми и теперь Десять Тысяч не раз спасал ею жизни ребят из своей группы. Когда незнакомец скептически смотрит на его оружие, Десять Тысяч поворачивается к шуршащим и подозрительно рычащим кустам, подбирает несколько небольших камней и стреляет точно в лоб мертвяку, чье перекошенное лицо появилось среди листьев.

— Две тысячи девятьсот шестьдесят два, — Десять Тысяч удивляет то, что эти зомби слишком медленные, как для отсутствующих на их телах явных следов разложения. Десять Тысяч думает о том, что с незнакомцем они бегут в ту сторону, где Десять Тысяч оставил Роберту, Дока, Мёрфи, Кассандру, Эдди и Мака. Десять Тысяч думает о том, что эта местность ему незнакома, но такого не может быть. Потому что не может. 
Вот так. Конец света может наступить, мертвые воскреснуть могут, раздирать и есть плоть живых могут, а знакомая местность превратиться в незнакомую — не может.

Короткая дорога для них пролетает без происшествий. Там, где по расчетам, Десять Тысяч оставил свою группу, они останавливаются возле машины с красным кузовом. Незнакомец выглядит почти счастливым, если это та эмоция, которая пробивается сквозь слой щетины и грязи на лице. Пока незнакомец рыщет возле машины, Десять Тысяч переводит дух, наблюдая за кустами и дорогой, высматривая возможных зомби.

— Что дальше?

Десять Тысяч не спрашивает, что произошло. Десять Тысяч не спрашивает, что означает эта машина, кого в ней везли и почему это так важно. Десять Тысяч хочет помочь — это в его натуре — но это не означает, что он хочет втянуть себя во что-то, что в своем конце будет разрезать его на десять тысяч маленьких болезненных кусочков.

+1


Вы здесь » a million voices » vengeance » raised up your sirens


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно