Уиллу Грэму тридцать семь лет, его одежда пропахла никотиновым дымом, а в нижнем ящике его стола в рабочем кабинете покоится фляга виски. К Уиллу обращаются “доктор Грэм” и только его жена Молли зовет его по имени и лишь иногда в шутку тоже зовет его доктором Грэмом. Уилл злиться, потому что он не сделал ничего выдающегося, только статьи пишет, пусть некоторые из них и можно назвать “блестящими”. Уилл зовет себя ассистентом доктора Ганнибала Лектера и доктора Аланы Блум, а за своей же спиной — мальчиком на побегушках. Уилл помогает им упорядочить на бумаге возникающие лихорадочные мысли и конструирует лабиринты для подопытных крыс и мышей. Первое образование Уилла — механик-конструктор. В психиатрию же он пошел, чтобы исследовать свой мозг подобно моторам лодок.     

Уилл делает вид, что не знает, почему его позвали работать над решением проблемы излечения слабоумия и поиском способов повышения интеллекта. Делать вид, что не знаешь и действительно не знать — разные вещи. Уилл понимает, что сам он был совсем близко к тому, чтобы родиться слабоумным. Он бы с трудом научился читать и писать к своим тридцати семи, а речь его походила бы на речь маленького ребенка с логопедическими отклонениями. Вместо этого Уилл просто родился со странностями, которые помогают ему понимать и воспринимать, что твориться у человека в его голове гораздо лучше, чем большинство людей, и должен быть благодарен Богу за это.

Уилл не благодарен Богу потому что Уилл в него не верит. Раньше верил — сейчас отрекся; когда ударяешься в науку, делаешь первое большое открытие: Бога нет. Есть только долгий, кропотливый труд, который в конце приведет либо к вершине успеха, либо к глубокому дну разочарования.

Труд доктора Лектера и доктора Блум обвенчался успехом. Белый мышонок, которому искусственно повысили интеллект довольно долгой операцией на мозге, перманентно с успехом проходит лабиринты все труднее и открывает замки все сложнее. Ухудшений — нет. Изменений в его обычном поведении до операции — нет. И так уже несколько месяцев. Белый мышонок Лесли лавровый венок на головах доктора Лектера [он проводил операцию] и доктора Блум [она отвечала за вычисление того самого участка мозга]. 

Доктор Лектер первым заводит разговор о том, что можно провести подобный опыт на человеке. Доктор Блум с ним соглашается, а Уилл не одобряет рвение доктора Лектера и доктора Блум так скоро провести подобную операцию на человеке. Их желание благородное — они могут помочь стольким несчастным людям, которые даже не могут за собой поухаживать. Уиллу в ту ночь сниться сон, который он на утро вспомнить не может, но страх и паника не отпускают его еще долго. Уилл просит доктора Лектера и доктора Блум повременить еще несколько месяцев, чтобы быть полностью уверенными в успешности последующих операций. Уилл пытается обосновать, почему три последних месяца не могут быть гарантированным успехом. Всего три месяца — так это видит Уилл. Уже три месяца — так это видят его коллеги. Уилла остается в меньшинстве и его не слушают.
Доктор Лектер говорит, что существует лишь малейший процент на неудачу, а у доктора Блум блестят глаза, как у Лесли, у которого получается открыть замок сложнее.

Уилл пытается воззвать их чувствам, но постоянно забывает, что ученые отрекаются от всех своих чувств, кроме триумфа или полной фрустрации в случае неудачи. Уилл от своих чувств за много лет так и не смог отречься, поэтому он никогда не станет настоящим доктором.

Уилл думает уволиться, когда доктор Лектер говорит ему, что на следующий день к ним привезут следующего «Лесли», теперь уже человека, по иронии судьбы носящего имя мышонка-гения. Уилл не увольняется, потому что у него есть другие чувства, кроме предвкушения триумфа, как у доктора Лектера. Уилл говорит “до встречи” и с тяжелым сердцем возвращается домой. Он чувствует, что эксперимент нужно сорвать, но не знает почему и как это сделать.

Молли ему поможет. Молли всегда могла успокоить его и всегда помогала упорядочить его собственные хаотичные мысли. Молли была его личным психотерапевтом, не имея подобного образования, будучи простой швеей. Молли просто его понимала.

Этим вечером Уилл впервые серьезно ругается с Молли. Потому что у  Молли есть слабоумный младший брат и она надеется, что именно он станет следующим пациентом доктора Лектера после мальчика, которого отобрали для первого эксперимента над человеком. Молли закрывается в спальне, а Уилл — в своем кабинете на другом конце дома, но даже через несколько комнат он слышит тихое всхлипывание в подушку.   

Этой ночью Уилл слишком много курит и пьет. Уилл умудряется погнуть флягу, бросив ее в стену в порыве ярости, а еще оставляет на столе несколько черных точек, когда дрожащей рукой промахивался мимо пепельницы, желая потушить почти наполовину недокуренную сигарету. Этой ночью Уилл почти не спит, потому что ему снова снится тот самый сон.

— Здравствуй, Лесли, — Уилл улыбается и ему кажется, что улыбка получается вполне естественной. У Уилла дрожат руки и на языке горчит заварной кофе. Лесли сидит на жестком стуле с твердой спинкой и в руках крепко держит плюшевую игрушку. Они уже виделись час назад, но тогда они были в другом кабинете, где были не одни. Сейчас они находятся в маленьком кабинете Уилла наедине. Стол Уилла, за которым ему доводилось ночевать в те дни, когда доктора Лектера озаряло, под стеной, за которой стояла клетка с мышонком-гением. Однажды Уилл сделал в стене небольшую дырку, через нее Уилл иногда кормит мышонка, не заставляя его при этом решать сложные задачки. Дыру в стене Уилл закрывает картиной с большим черным оленем. Уилл делает это после того, как ему приснилось, что в клетке вместо Лесли находиться он сам. — Я думаю, тебе рассказали, зачем ты здесь, но если у тебя есть какие-то вопросы — не стесняйся мне их задать.

Уиллу, когда он только впервые встретился с доктором Лектером и доктор Блум, тоже пришлось пройти тестирование. Они были наслышаны об Уилле и Уиллу было бы лестно, если бы они видели в нем человека. Но они видели в нем его аномалию восприятия эмоций и чувств окружающих его людей. Ему говорили, что это здорово пригодиться в их расследованиях. Уиллу кажется, что это был их профессиональный интерес, но, кто знает, может его мозг и пригодился.

Если да, в таком случае Уилл хочет изобрести машину времени, чтобы вернутся в то время, когда его собирались тестировать, и разбить себе голову. Размозжить ее о стену или спрыгнуть вниз с самого высокого моста в их штате. Уилл знает, что его желания эгоистичны, но он ничего не может поделать со своими чувствами, которые с каждым днем кричат все громче.

У Уилла нет таких знаний, которые помогли бы ему создать подобную машину, поэтому единственное, что сможет сделать Уилл — помочь Лесли. Убедить своих коллег отложить на время операцию, а после и вовсе отменить, если его подозрения насчет мышонка Лесли перестанут быть только подозрениями. Еще Уилл думал над тем, чтобы вовсе похитить мальчика и спрятать где-то в надежном месте, но у Уилла нет надежного места и денег, а у доктора Лектера и доктора Блум есть достаточно средств, чтобы их найти или взять себе еще одного подопытного с замедленным психическим развитием.

Молли разорвется, в какую очередь ей становиться — искать Уилла или вести своего брата, чтобы его “вылечили”.

Уилл поднимает очки, чтобы потереть покрасневшие от бессонной ночи и густого сигаретного дыма глаза, а после и сам поднимается и подходит к Лесли, потому что тот тянет к нему руку. Странно — все, что бьется в голове Уилла, отдавая тупой болью в виски. Вместе с Молли в его небольшом доме появился сын Молли — двенадцатилетний Уилли. Все это время Уилл пытался подружиться с мальчиком — учил его рыбачить, звал вместе чинить сломавшийся мотор машины или лодки, даже мяч с ним гонял за домом. Уилл все так же чувствует исходящее от мальчика недоверие и думает, что все из-за того, что он сам не может с должной теплотой отнестись к нему. Странно — потому что Уилл почти сразу относиться к Лесли так, как должен был относиться к Уилли.
Наверное, проблемы с мозгом объединяют людей. А может быть все потому, что Уилл чувствует себя виноватым.

— Беленький, — кивает Уилл. Он знает, что у него не получается улыбаться искренне и так, чтобы это вселяло доверие, хотя бы потому, что он улыбается слишком редко. Поэтому больше Уилл не улыбается, лишь устало щурит глаза. — У него нет черного пятна вот здесь, — Уилл указывает пальцем на спину игрушки, на секунду прикасаясь к ее штучной шерсти. — А если бы ты умел втягивать голову, оставляя только макушку, вас и вовсе не различить сверху.

Уилл говорит медленно — после ответа Лесли он вспоминает, что к нему нужно относиться по-особенному. Не потому что Лесли слабоумный и вовсе не человек, как считают большинство ученых [не может соображать о себе четко, как все остальные люди — значит, не человек]. Разум Лесли заперт за геном слабоумия, но все же находит в себе достаточно сил, чтобы пробиться. Последнее и делает Лесли особенным в глазах Уилла Грэма. 

Уилл знает, как в глазах доктора Лектера и доктора Блум выглядит Лесли. Доктор Лектер точно видит Лесли не человеком, недоделанным творением жизни, которое он исправит. Отремонтирует. Даст ему личность, а себя почувствует, по меньшей мере, Богом на земле. В глазах доктора Блум Лесли выглядит, может быть, немного по-другому, она ведь женщина и у всех женщин, наверное, где-то глубоко прячется материнский инстинкт. Лесли по возрасту давно не ребенок, а вот по восприятию окружающего мира — да.

Алана в первую очередь доктор Блум и только потом женщина. Уилл прекрасно помнит эти слова и нотку отстраненности тоже. Уилл помнит, когда это было произнесено — у Уилла тогда еще не было Молли, а Алану он видел практически сутки напролет, чтобы почувствовать к ней что-то похожее на симпатию и желание сделать из их отношения нечто большее, чем коллеги-друзья. Алане желание Уилла не пришлось по вкусу и она отшила его сразу же. Уилл благодарен ей за то, что она тогда была в первую очередь доктором Блум и своей внутренней женщине не позволила затянуть все до той поры, когда Уиллу пришлось бы бежать с работы, потому что чувства выжигали бы его изнутри.

Будучи в первую очередь доктором Блум это не мешало ей трахаться с доктором Лектером прямо на рабочем столе напротив клеток с экспериментальными животными. Уилл увидел их однажды, когда поздно вечером возвращался в свой кабинет за очками, без которых он мало что видел, когда читал что-то или смотрел маленький телевизор в гостиной, и за папкой с отчетами, которые он собирался перечитать дома. Уилла не заметили или сделали вид, что не заметили — Уиллу не стоило больших трудов изображать, что он никогда не возвращался тем вечером в лабораторию. Но благодаря этому открытию Уилл и надеется на то, что в докторе Блум недалеко прячется и материнский инстинкт. И с множеством тестов, кроме обязательных, для своеобразного снимка “до”, Уилл просто тянет время. 

Уилл знает, но все равно надеется. Иногда Уиллу хочется быть безгранично наивным.

— Нам нужно провести некоторые тесты, Лесли, — Уилл видит, как сильно сжимаются пальцы Лесли на игрушке, когда в его взгляде промелькнул испуг. Уилл его прекрасно понимает — его так же пугало предстоящее тестирование, которое так хотели провести доктор Лектер и доктор Блум. — Это игра, благодаря которой я узнаю, как ты смотришь на мир и что происходит в твоей голове. Я покажу тебе, что нужно делать.

Уилл достает из верхнего ящика стола два листа, на которых изображены лабиринты. Они взяты из старых журналов Уилли и были достаточно просты в решении. Для Уилла и двенадцатилетнего Уилли. Уиллу кажется, что он и представить себе не может, как его видит Лесли.

— Тебе нужно начать с места, где написано “старт”, — Уилл указывает на слово кончиком карандаша и следит за тем, чтобы Лесли наблюдал за его движениями. — Тебе нужно нарисовать линию от “старта” до “финиша”, но по пути, если неправильно свернешь, ты можешь попасть в тупик. В этом случае тебе нужно вернуться к тому месту, где ты неправильно свернул.

Уилл специально заходит в тупик в своем лабиринте, чтобы Лесли понял его лучше. Все же, слова абстрактны и их можно истолковать по своему, а действия — нет. Уилл медленно ведет карандашом и возле “финиша” быстро набрасывает несколькими штрихами маленького мышонка.

— Попробуешь теперь ты? — Уилл протягивает Лесли второй лист бумаги и свой карандаш.

У Лесли не получается пройти первый лабиринт — он застревает на втором повороте и теряется в тупике. Вернутся к месту, с которого все пошло не так, у Лесли не получается. Уилл предлагает ему попробовать пройти еще один лабиринт; из него Лесли тоже выйти не может. Уилл ободряюще улыбается уголками губ — “это ничего, это не означает, что ты глупый”. Это всего лишь результат и он важен им любым. Уилл предлагает другой тест — Роршаха — где воображение сложит чернильное пятно в свою собственную картинку. Лесли не знает, что такое воображение и в чернильных пятнах видит чернильные пятна. Уилл вспоминает себя и ловит себя на мысли, что он завидует Лесли. 
Богатое живое воображение залог богатых живых ночных кошмаров и тяжелой жизни в целом. По крайней мере, у Уилла так с самого детства.

Лесли проходит еще несколько тестов с теми же результатами. Уилл собирает их, прячет в папку и говорит Лесли, что он стал еще ближе к знакомству с мышонком Лесли. Осталось еще два шага — операция и восстановление после нее. Когда Лесли уходит, Уилл слышит, как за стеной грызет прутья своей клетки мышонок. Он умный, он понимает, что ему нужно бежать. Лесли со временем поймет то же самое, но для них всех будет уже слишком поздно.

Уилл снова ссориться с Молли. Молли не терпится узнать новые подробности в проекте излечения слабоумных и она обижается, потому что Уилл не говорит про работу, когда они вечером ужинают или перед сном обмениваются информацией о том, как прошел их день. Уилл вообще почти не говорит, у него нет никакого желания. И ужинать ему тоже не хочется, вся еда становиться одинаковой на вкус — пресной и водянистой. Уилл не хочет обижать Молли еще больше и знает, что ему еще нужны силы. Уилл старательно отправляет в рот ложку за ложкой, точно так же, как пытается удержать разваливающуюся на части семейную жизнь.

Отношения с Уилли тоже портятся. Уилл интересуется его делами в школе и предлагает свою помощь в тех предметах, с которыми Уилли не дружит, но мальчик с холодной вежливостью всякий раз отказывается. Уилли относиться к Уиллу с оглядкой на отношение своей матери. Молли большую часть времени расстроена и у нее не получается шить платье на выпускной дочке своей подруги. Пальцы Молли исколоты булавками, как исколота сожалениями душа Уилла. Он сожалеет, что не может быть хорошим супругом и отчимом, потому что большую часть времени думает о том, что ждет Лесли в будущем и в какую цену может обойтись их ошибка. Уилл не хочет, чтобы брат Молли оставался слабоумным, но так же Уилл не хочет жертвовать человеческой жизнью. Уилл знает, что в случае неудачи доктор Лектер сожжет Лесли в камере, что находиться в самом отдаленном конце их лаборатории. На стенах камеры пеплом остались десятки животных, которым не повезло. Уилл не хочет, чтобы следующими на ее стенах стали Лесли и брат Молли и еще множество таких же людей. Но за Лесли Уилл все же переживает больше хотя бы потому, что он уже переступил порог, остается только размышлять: заклинит или сработает.

Уиллу хочется жить в своем кабинете, но доктор Блум и доктор Лектер предпочитают забывать о том, что они доктора именно на рабочем месте после окончания работ. Поэтому Уилл живет в кабинете у себя дома, а в ночь перед операцией Уилл спит на диване. Последняя надежда растворяется в чернильной воде очередного ночного кошмара — она принимает форму тела Уилла, становиться его второй кожей, а после сжимается, как ловушка с движущимися стенами и когда Уилл умирает в ней — взрывается и впитывается в обшивку дивана. От Уилла не остается ничего, но этого никто не замечает.
Утром Уилл долгое время пытался понять, существует ли он сейчас или на самом деле уже исчез.

— Считай до десяти вместе со мной, Лесли, — Уилл стоит так, чтобы Лесли не мог ничего видеть, кроме него. Уилл закрывает собой доктора Блум, которая убирает в сторону маску, и доктора Лектера, который уже разложил свои инструменты. Уилл держит в руках плюшевого мышонка и следит за тем, чтобы взгляд Лесли падал на игрушку. — Один…два… — Уилл не успевает произнести “три” — Лесли засыпает раньше. Уилл отходит в сторону и берет в руки журнал для записей. Он не умеет оперировать и не знает названия половины инструментов, поэтому единственная польза от него — это записи. Уиллу кажется, что ему это задание поручили только для того, чтобы он чувствовал себя нужным [ход операции записывался на несколько видеокамер] или же не наделал глупостей. Уилл давно бросил попытки убедить отложить эксперимент на неопределенное время, но доктора не были наивными маленькими детьми, чтобы не понять, насколько Уилл против до сих пор.

Операция отнимает много времени и сил, но заканчивается успешно. Уилл не знает, как там станет с умственными способностями Лесли, но то, что он остается жив, Уилл уже считает успехом. Доктор Лектер кажется весьма довольным собой, доктор Блум что-то быстро говорит, но на ее губах расцветает радостная улыбка. В первое время Уиллу кажется, что он ошибался, но затем он вспоминает, что его интуиция его не подводила даже тогда, когда он считал наоборот.

После операции и после того, как Лесли пришел в себя, Уилл навещает его так часто, как только может, хотя его визиты пока не обязательны. К Лесли приставлена ученица доктора Лектера, она следит за его психическим состоянием, а так же записывает любые изменения в физическом здоровье. Ее зовут Мэгги и Лесли для нее всего лишь учебная практика. 

— Мне нужно кое-что спросить у тебя, — с дня операции проходит больше недели и на самом деле в этот раз Уилл приходит к Лесли по работе, а не с личным визитом — ему нужно задать вопросы, которые затронули бы ту информацию, которую Мэгги еще рано знать, а еще — снова провести тесты, которые Лесли проходил в первый день их знакомства и результаты которых небольшой стопкой собрались в верхнем ящике рабочего стола Уилла. Но Уилл задает другой вопрос и звук собственного голоса удивляет его. — Ты когда-нибудь рыбачил?