[AVA]http://s020.radikal.ru/i707/1408/bc/4773ca418f93.png[/AVA]
[NIC]Sakurai Izana[/NIC]
Let's laugh at the memories and talk all afternoon
Let's remember the moments that leave us all too soon
We'll smile at the pictures still lingering in our minds
When you're reminiscing, then all you need is time
внешний вид
Жизнь – чертовски коварная и непредсказуемая, Изана никогда не перестанет убеждаться в этом вновь и вновь. Она то тиха и спокойна до тошноты, на столько, что люди сами ищут себе развлечения и опасности, то столь сложна и опасна, что твоим единственным желанием становится найти тихое местечко и не покидать его как можно дольше. А ещё иногда очень хочется проснуться. Да, иногда такие мысли посещали голову Изаны. Проснуться и понять, что сейчас, скажем, середина января. Проснуться, прижимаясь к любимому человеку, и понять, что больше не надо ни за кого бояться. Понять, что не было никакого похищения, из-за которого она впервые всерьез испугалась за собственную жизнь. Зана слишком хорошо помнила то чувство бессилия, связанные руки, которыми даже нельзя было прикрыть намечающийся живот, сверкающее перед лицом оружие. Её повезло тогда, чудом повезло, но тогда она поняла, что вся эта блаж с группировками - не для неё она. То, что раньше воспринималось не всерьез стало нести реальную угрозу, и тогда еще Куроокано не хотелось иметь с этим ничего общего.
С учетом того, в какой ад город вскоре погрузился из-за них, решение было правильным и своевременным. Хотелось бы, чтобы все переживания о близких во время беспорядков в университете, взрывов и митингов были лишь дурным сном. Чтобы не было мучительно долгих ожиданий звонков и одновременно страха, что голос на другом конце окажется чужим, сухо и неискренне выражающим никому не нужные соболезнования. Почему-то ее семейная жизнь началась ни с того, чтобы по утрам провожать мужа легким поцелуем и пожеланиями счастливого дня, а со слез, волнений и просьб просто обязательно вернуться и быть острожным. Хотелось бы представить, что все друзья, приятели и просто случайные знакомые - живы и в полном порядке. И если взять телефон и набрать номер Наруто, то через пару секунд можно будет услышать его веселый голос. Словно не было той трансляции, выстрелов, криков, слез и опускающихся в землю гробов на следующий день. И всего этого хотелось ей, кого почти не коснулись потери и гонения, ей, всегда сильной и не поддающейся эмоциям. Изана не могла даже представить, что чувствует другие люди и насколько им тяжело.
А еще Сакурай слишком хорошо понимала, что ее глупые желания не имеют ничего общего с реальностью, они абсолютно неосуществимы, сделанного назад не вернешь. Она улыбается, перекладывая притихших детей в кровать, и устало опускается в кресло рядом. Нет, определенно, пускай ее желания и наивны, но совершенно логичны в сложившейся ситуации. Разве есть что-то ненормальное в том, чтобы мать желала своим детям счастливой жизни, в том, что хочет защитить их? Такие маленькие и такие беззащитные, всего два месяца, они и не подозревают, что появились на свет в опасное время. Изане даже не верится, что всего год назад она была абсолютно уверена в завтрашнем дне. Год, да? Год назад она с Учихой Обито разбирались с шумным потерявшимся ребенком. Год назад все тот же человек подарил ей котенка, который сейчас, уже выросший, трется об ее ноги, требуя внимания. Еще, год назад она сидела в одном лифте со своей не-родственницей Орихимэ. Все эти события, теперь кажутся словно из другой жизни. Забавные, но бесконечно далекие.
Йоите не выдерживает отсутствия внимания к своей персоне, запрыгивает к ней на колени и жалобно мяукает. Приходится подняться, сгребая кота в охапку, и идти на кухню: с появлением малышей появилось столько дел, что она иногда забывала покормить любимца. Правда, до кухни Каминагахимэ не дошла - раздался тихий полу звон полу урчание дверного звонка, и она поспешила открыть дверь, чтобы, не дай боже, двойняшки не решили, что шум им не нравится, и не расплакались.
Конечно, Изана любила всех своих близких, но столько месяцев предпочитая как в крепости отсиживаться в собственной квартире, она, к собственному удивлению, начала скучать по обществу других людей. Телевизор она не включала, хорошего там не показывают, а плачь и кошачье мяуканье рано или поздно кого угодно сведут с ума. Оставаясь в квартире наедине с котом и детьми ей оставалось только заниматься хозяйством и думать, а собственные мысли, как известно, могут завести куда угодно. Сакурай любила одиночество, но сейчас её уже тошнило от него. Звонок Сакуры стал большой неожиданностью, но, все же, приятной.
Конечно, было немного странно, что после всего случившегося встретятся именно они. Могло показаться, что, не смотря на столько лет знакомства, они не были друзьями. Каждое появление Харуно в ее жизни было настоящим шоу, начиная от поимки шляпы на крыше и заканчивая розыгрышем потерявшего память Суйгетсу. Наверное, странно звать помочь с детьми человека, первая ассоциация с которым барная стойка, на которой пьяная Сакура танцует, снося все на своем пути. Но Сакурай знает: сейчас той не до баров и веселья, совсем. И дело даже не в округлившемся животе, а в том, сколько всего пришлось пережить. Именно поэтому Изана позволяет розововолосой обнять себя и обнимает ту в ответ, ободряюще похлопывая по спине.
- Не могу сказать того же о тебе,- отвечает она на слова гостьи, и насмешливо фыркает. Сакуре пока еще далеко до того, как смешно выглядела миниатюрная Изана с огромным животом, но успехи та делала.
- Ты уж прости,- без капли раскаяния произносит Сакурай, пропуская Харуно в квартиру,- что вытянула тебя сюда, но ещё пара недель в таком ритме и я бы просто забыла, что мир за пределами этих стен еще существует.
Она запирает за ними входную дверь и слышит, как из соседней комнаты раздается тихий звон – значит, кто-то из детей дотянулся до подвешенной над кроватью игрушки.
- Хочешь посмотреть? Они пока еще не спят,- тепло улыбается Изана. Возможно, она стала слишком доброй, но ей абсолютно плевать, кто отец ребенка Сакуры. Перед собой она видит человека, который противоположен ей, изолированной в тихой благодати: того кто терял, хоронил близких и страдал, того, кто был в самом центре того ада, в который превратился Токио. Сакурай просто может показать ей частичку мира, то, что другая жизнь еще не исчезла.