john lennon — imagine
Он был немного странным, но это Мэйбл устраивало намного больше, чем если бы он оказался совершенно нормальным. Её с детства привлекали всякого рода загадки, эпицентром которых неизменно являлась она сама. Растянутые разноцветные свитера с дурацкими рисунками? Лицо в блёстках, которое она считала чуть более красивым, чем обычно? Болезненная привязанность к ручной свинке, доставшейся ей путём сложных манипуляций? Мэйбл сама была ходячей странностью, так что ничего удивительного в том, что парень с необычными манерами очаровал её до глубины души, не было. А ещё она по-прежнему оставалась очень влюбчивой, поэтому мысль 'но ведь дома ждёт Ник...' задержалась в её голове от силы секунд на пять. Далее она уже смотрела на незнакомца, сидящего напротив, совершенно влюблённым взглядом, наивно полагая, что тем самым сможет вызвать в нём хоть каплю ответных чувств. И... В конце концов, у неё это вышло. Мэйбл всегда мечтала обладать неземным обаянием; и если 'божественность' была под вопросом, то обаятельной девочку можно было назвать смело. Ну и фактор везения, разумеется, тоже сыграл свою роль.
Поэтому, когда паренёк встал из-за стола, прихватив с собой внушительный букет душистых цветов, Мэйбл уже едва ли не прыгала на месте от счастья. Ещё бы — её заметили! Да не кто-нибудь, а сам объект её минутного обожания! Можно было укорить Мэйбл в том, что, влюбляясь в 'обёртку', она редко задумывалась о 'начинке', о чём впоследствии сильно жалела, и с годами этот синдром лишь укрепился в её поведении. Так было с юношей, влюблённым в своих кукол: за красивой внешностью крылся помешанный на своём деле человек. Конечно, Мэйбл уважала людей, всецело преданных своему увлечению и пытающихся сделать его смыслом своей жизни, но считала, что не стоит зацикливаться на чём-то одном. Иначе лучшие годы могут пролететь, так и оставшись не использованными во благо. Сама она, мечтая стать журналисткой, уделяла достаточно времени и друзьям, и хобби, и семье в особенности, несмотря на то, что его иногда категорически не хватало.
— Как вы угадали, что это мои любимые цветы?! — мысленно Мэйбл уже представила себе свадьбу, трёх детей и домик где-нибудь в центре Лос-Анджелеса. Она всегда хотела жить в большом городе, испытывать на себе его бешеный ритм, вечно опаздывать, уставать, ненавидеть всё это, но в итоге осознавать, что ты зависим от безумного движения, круговорота событий и лиц. Поэтому Грэвити Фоллс, несмотря на имеющийся в его запасе арсенал всевозможных приключений и необъяснимых событий, был для Мэйбл неподходящим местом для жизни. Она с удовольствием приезжала сюда на целое лето, проводя вместе с братом увлекательнейшие каникулы, находясь в непрерывном водовороте загадок, но не более того. К тому же она выросла, как физически, так и морально, и её взгляды на жизнь несколько поменялись. Изменения касались практически всех сфер жизни, не считая её любовной составляющей, разумеется. Как и в недавнем прошлом, Мэйбл всё ещё была чрезвычайно наивна в вопросах симпатии и легко привязывалась к людям, зачастую не получая ничего взамен.
— Какой Н.. А, ты о Нике. Звонила, конечно. Какая тебе разница? — Мэйбл соврала, ответила сухо и коротко, явно не желая продолжать этот разговор. Какой может быть Ник, когда перед тобой сидит такой славный юноша с причудами, который к тому же подарил тебе букет твоих любимых цветов и назвал самой красивой девушкой города? Падкая на комплименты, Мэйбл наживку проглотила, но, помня о своём печальном опыте, как это было с армией гномов и Гидеоном, решила сразу не бросаться на шею очаровательного незнакомца. Пока что у неё всё было под контролем, удивительно, как она сдерживала себя, глядя в глаза юноши и пытаясь всеми правдами и неправдами удержать в себе желание сесть к нему поближе. В конце концов, она всё-таки подвинулась к краю стола, сложив на нём руки и отодвинув тарелку подальше в сторону Диппера. Цветы пахли уж больно приятно, а с этого места она могла лучше улавливать их аромат. Да и юноша оказался совсем близко — так, что можно было дотронуться до него рукой и...
В голову Мэйбл закралась мысль о том, что неплохо бы пригласить незнакомца за свой столик. Поболтать о том, о сём, позлить Диппера, в конце концов (давно она этого не делала, кстати сказать, нужно срочно исправлять положение!). Она испытующе посмотрела на брата, во всём его взгляде читая очевидное 'нет', но прищурилась и якобы углядела едва уловимое 'да'. Не то, чтобы ей требовалось одобрение Диппера, — а учитывая тот факт, что она была старше его, так и подавно, — но она привыкла советоваться с ним. И даже если они не приходили к согласию, Мэйбл было спокойнее на душе, когда она знала мнение близнеца. На то они и близнецы, привязанные друг к другу больше, чем кто бы то ни было: если один из них был недоволен, второй рано или поздно заражался тем же. Правда, на примере Пайнсов эту связь отследить было трудно, уж слишком разными они были, но с первого взгляда можно было сказать, что они похожи не только внешне, но и внутренне. Не характером, но какими-то особыми повадками, любовью к справедливости и прочему.
— Почему бы вам не присесть с нами и разделить скромную трапезу? Мы можем заказать ещё блинов и... Сьюзен! Принеси-ка нам ещё по порции. — не дожидаясь ответа незнакомца, Мэйбл решила действовать. Это опять же таки было в её стиле, делать так, как она считает нужным, да ещё и как можно скорее. Она будто боялась, что за это время незнакомец может передумать и тогда... Нет, она совершенно точно не желала быть снова отвергнутой. Слишком много в её жизни было разочарований, неужели нельзя наконец отсыпать ей немножечко счастья? Одну щепотку? Это лето могло быть последним летом, проведённым в Грэвити Фоллс, оно должно было запомниться, как никакое другое, ведь иначе все эти поездки были напрасны. Почему бы не начать с приятного знакомства с самого первого дня? Всю картину портил только скептик Диппер, который каждое любовное приключение Мэйбл не одобрял и отчего-то считал, что ей не повезёт и в этот раз. Но на ней, в сущности, не было никакого проклятья, раз она повстречала Ника и смогла найти с ним общий язык. Ник...
— Меня зовут Мэйбл. Это Диппер. — и хотя тон её был официальным, Мэйбл улыбалась так тепло, как только могла. Она полагала, что улыбка может если не влюбить в тебя человека, то хотя бы заинтересовать — непонятно, в какой из книг по тайному соблазнению она это вычитала, но верила так сильно, что, казалось, и случайные прохожие тоже заражались её верой. Теперь брекеты не мешали улыбаться ей открыто: детская проблема была решена ещё в прошлом году, когда дантист торжественно снял с Мэйбл неудобный агрегат. В этот день она была на седьмом небе от счастья, сделала кучу фотографий и сходила, казалось бы, во все самые людные места своего города, чтобы засветиться в обществе совершенно обновлённой. С брекетами ушла и небольшая частичка детской беззаботности Мэйбл, уступив место чему-то гораздо более глубокомысленному и взвешенному. Трансформация её личности в целом проходила очень медленно, гораздо медленнее, чем у Диппера, предрасположенного к тому, чтобы быстро повзрослеть, но не топталась на одном месте.
Когда Сьюзен принесла заказ, Мэйбл машинально взяла в руки вилку и начала ковыряться ею в тарелке, облокотившись локтем на стол и мечтательно посматривая на незнакомца. Вполне возможно, что он мог оказаться очередным Гидеоном, который во сне и наяву видел, как отбирает Лачугу тайн, а мог бы быть просто очень хорошим парнем, приехавшим на каникулы к своей двоюродной тёте. Кто знает, что скрывается за этой загадочной улыбкой, очаровательными, галантными манерами, достойными самих рыцарей, и горящим взглядом. Всё, на что надеялась Мэйбл, заключалось в силе её обаяния: если юноша не оттолкнёт её в первые же пять минут беседы, считай, она достигла успеха. Ситуацию усугублял Диппер, вечно недовольный увлечениями сестры, но с ним можно было бы сладить. Оставалось только не спугнуть незнакомца, сидящего напротив, и не раствориться в аромате душистых цветов.
