acylum — ruthless aggressions 
Последнее время Уилл в своих снах тонет или распадается водой, сливаясь с той, в которой он должен утонуть. Иногда Уиллу снится Гаррет Джейкоб Хоббс, иногда Уилл видит огромного черного оленя, увязавшегося за ним из Миннесоты, иногда Уилл заново проживает то, что его заставляет видеть Джек. Но Уилл всегда неизменно тонет в своих снах, в любом из них.

Этой ночью Уилл в своем сне видит напротив самого себя. Он не тонет, не горит и не умирает. В этом сне Уилл распят на кресте из пары больших оленьих рогов. Каждое острие пронзает его тело. Уиллу тяжело дышать, ему кажется, будто что-то застряло в его горле, а легкие и вовсе ощущаются как что-то чуждое его организму. Когда Уилл делает очередной вдох, он понимает, что это его последний. Уилл вдыхает отчаянно, глубоко и немного с надрывом — воздух свистит, распадается хрипом. Когда Уилл понимает, что объем его легких ограничен, в нем занимается девятый вал отчаяния. Что-то, что вместо легких, взрывается и Уилл просыпается.

Тяжело дышать Уиллу было из-за Бастера — Уилл просыпается в окружении собак, не понимая, в какой момент решил сменить кровать на пол, только догадываясь, что это произошло, когда поднималась первая волна отчаяния. Бастеру, наверное, снилось, что он — кошка; Бастер самый маленький среди его собак, он спал на груди Уилла. Уилл прогоняет Бастера и с трудом добирается на кухню, по пути в соседнюю комнату несколько раз ударяясь о стену и дверь — после таких снов Уиллу трудно контролировать траекторию своих движений. Уилл умывается, глотает таблетки и запивает водой, которую набирает в сложенные ладони. Капли воды на его лбу не успевают высохнуть, а сбитое дыхание — восстановиться, когда в его дом, как и всегда во всю жизнь в целом врывается Джек.

Джек выглядит крайне озабоченным и время от времени нервно потирает свою бородку. Уиллу интересно, спустя какой промежуток времени Джек сотрет этот раздражающий всех кусочек коротких жестких волос. Джеку интересно, как быстро Уилл может собраться, чтобы ехать на новое место преступления. Уиллу приходится подавлять свой интерес и желания — как обычно — и быстро собираться. Уилл укладывается в три минуты, за это время Джек нервно потирает свою бородку пятнадцать раз — по пять раз за минуту, интервал между потираниями — двенадцать секунд. Уилл цепляется за мелочи, лишь бы не размышлять о том, что он может увидеть на месте преступления. Еще один тотем из человеческих тел? Елку, украшенную человеческими органами? Картину, нарисованную человеческой кровью и рядом собранную аппликацию из того, что осталось от этого человека?

Все оказывается гораздо более изощренным. Один человек каждое утро бегает в балтиморском парке, выбирая для своего маршрута менее людные места — один человек оказывается слишком стеснительным. Этим утром один человек тоже не изменяет своему маршруту и в его середине, в точке, где за день может пройти два-три человека, один человек останавливается и очень громко кричит, потому что не каждый день увидишь обнаженного мертвого белого человека со следами насильственной смерти и грудной клеткой, залитой кровью. Этот обнаженный мертвый человек висит на цепях между двумя деревьями — подвешен за запястья, пробитые крюками. Из одного из двух деревьев торчит рука, покрытая трупными пятнами  — ребята Джека, когда сняли кору, обнаружили искусственное дупло и тело в нем. В другом дереве тоже было найдено тело — у трупа были выпучены глаза и открыт рот в беззвучном крике.

— Один из них был мертв и довольно долго, чтобы начать гнить, но не достаточно, чтобы начать разлагаться. Двое других — были убиты в течение 24 часов. По-хорошему, нам бы отвезти их сейчас на вскрытие, но я запретил передвигать их, пока ты не взглянешь на место преступления. — Уилл вспоминает, что он забывает моргать, когда глаза начинает неприятно щипать. Джек смотрит на Уилла, а Уилл — на место преступления. — Скажи мне, что ты видишь.

Уилл снимает очки, прячет их в нагрудный карман курточки и закрывает глаза. Маятник перед глазами убирает Джека, его ребят и отматывает время назад. Уилл вбирает в себя запах крови и предсмертные хрипы жертв. Они не кричат, только стонут.

Ты — мертв, тебе везет больше, чем остальным. Я везу тебя издалека, как и вторую основу “столба”. Ты — мертв, ты не испытаешь предсмертной боли. Ты был хорошим. Более или менее. Ты будешь лежать в иной могиле, та тебе не подходит. Она тебе не к лицу.
Ты — живой, вторая основа “столба”. Тебе не повезло. Ты давно не ел и не пьешь уже второй день. Ты слабеешь, а с моим “лекарством”, парализующим мышцы, ты не сможешь двигаться. И кричать тоже. Вслух — я избавлю тебя от твоего языка и ненужных голосовых связок. Все рассчитано так, что за ночь ты умрешь. Задыхаясь, слабея, от болевого шока — я прижгу то, что осталось от твоего языка, чтобы остановить кровь.
Ты — живой, центр. Тебе не повезло больше остальных. Я заменю твое сердце и легкие чем-то другим. Я вырежу тебе легкие, пока ты еще будешь живой, а затем вырву твое сердце. И заменю их. А после — подвешу. То, что внутри тебя — важно. Вряд ли сработает, но все равно — важно. Своим разлагающимся телом ты согреешь это и отдашь свою жизнь ему. Таков мой замысел

— Эти твои двое других умерли в процессе. Вскройте грудную клетку среднего — там что-то другое вместо легких и сердца. Что-то важное для убийцы, эти три тела чуть больше, чем декорации, по эмоциональному восприятию их убийцей. Тот, который был мертв изначально, его привезли откуда-то. Все трое связаны с убийцей, они не просто прохожие, которым не повезло. Знакомые, друзья или враги  — наш убийца скуп на эмоции, этого я не могу понять.

— Приблизительный типаж убийцы? Или их было несколько?

— Убийца действовал в одиночку. И это была девушка. — Джек скептически поднимает брови, его взгляд быстро перемещается от Уилла до места преступления и наоборот. Его голос звучит так же скептически, как ползли вверх брови; Джек эхом повторяет последнее слово — его можно понять, трудно поверить в то, что все это могла провернуть одна девушка. — Очень сильная девушка, Джек, — огрызается Уилл. У него болит голова, дрожат руки и он нервничает, потому что человек посередине напоминает Уиллу его из сегодняшнего сна. Сомнения Джека отнюдь не облегчают Уиллу жизнь.

Джек дарит Уиллу тяжелый взгляд, на который последний не обращает внимания, отдает команду ребятам отвозить тела на вскрытие и бормочет что-то о том, что нужно проверить всех девушек, которые занимаются тяжелой атлетикой или чем-то в этом духе. Уилл устало потирает виски, отгораживается от мира стеклами очков и возвращается домой.

На следующий день они уже знают, что в грудной клетке среднего трупа был зашит конструктор для “маленьких” — крупный заяц, в котором была утка, внутри которой яйцо, внутри которого вместо белка и желтка была игла. Беверли обнаружила на игле частички крови, но она все равно принадлежит неизвестному — она не совпадает с кровью ни одной из трех жертв и в базе ее тоже не было. Еще окрещенный “средним” был из этих мест — недалеко от парка у него была квартира, аскетично аскетичная квартира, из вещей, которые могли бы помочь следствию — только блокнот, исписанный иностранным языком [попозже доктор Лектер скажет, что это — румынский, но на нем он знает всего несколько предложений]. Последние страницы были до черноты исписаны одним лишь словом — “Ванда”. Уилл не знает, имя это или просто, какое-то слово, но на всякий случай запоминает его.

Человек, который был изначально мертв — из Нью-Йорка. У Уилла есть его имя, чтобы найти место на кладбище и само кладбище, где была разрыта могила. Уилл отменяет все сеансы с доктором Лектером на этой неделе, пристраивает собак [доктор Лектер неожиданно вызвался добровольцем в кормлении собак, ведь ему так недалеко проезжать мимо. Уилл слишком занят мыслью о предстоящей поездке, чтобы начать беспокоиться этим фактом] и улетает в Нью-Йорк.

В Нью-Йорке первым делом Уилл решает проблемы с местом жительства — недорогой отель, отдающий таким же недорогим алкоголем и легким запахом мочи, Уилл все равно планирует тут только ночевать, и после отправляется на кладбище. Уилл без проблем находит кладбище и разрытую могилу тоже — показывает свое удостоверение агента ФБР слишком любопытному охраннику. Уже возле могилы Уилл чувствует, что у него начинаются проблемы — его голова начинает гореть. Уилл знает, что за этим может последовать потеря времени и быстро смотрит на часы.

— Сейчас двенадцать пятнадцать, меня зовут Уилл Грэм, я нахожусь на кладбище Нью-Йорка.

Уилл закрывает глаза, чтобы сосредоточиться на разрытой могиле.

Уилл чувствует, как он задыхается и вздрагивает. Когда он открывает глаза, то видит вокруг себя стены, но не своего гостиничного номера. На его наручных часах — пять часов, а за окном — вечер.

Уилл Грэм не знает, где он, как он здесь оказался и чего ждать от того, чьи шаги замерли возле входной двери.