- Слушай, Джордан, - говорит женщина неопределённого возраста и хиппанского вида, и её загорелое тонкокостное личико выглядит так, словно насквозь некогда пропиталось солнцем. – Я знаю всё про наркотики. Я знаю… всё об этом. Но ты мне должен пообещать кое-что. Не принимай алкоголь до тех пор, пока тебе не исполнится 21 год, хорошо?

Стоящий перед ней длинноволосый мальчишка утвердительно кивает.

- Хорошо.

Женщина улыбается и неуверенным жестом треплет мальчонку по волосам. За несколько лет совместной жизни с приёмным сыном миссис Смит так и не уяснила для себя, любит она его или нет. Она честно пытается быть с ним доброй и ласковой, но этот странный парнишка давным-давно где-то далеко. Никак не на земле. Последнее, что помнит о своих приёмных родителях Джордан – этот разговор, состоявшийся накануне его шестнадцатого дня рождения. Прошлое он предпочёл бы забыть. Забыть всё, что связывало его с этой семьёй. Да и с родной семьёй тоже.

За несколько дней до шестнадцатилетия Джордан спустился из своей комнатки на чердаке со спортивной сумкой, со всеми своими вещами и ключами от «форда-гэлакси», которые выудил из ящика кухонного стола. Мистер Смит был на работе, миссис Смит вела занятия в воскресной школе: когда Джордан ещё ходил туда два года назад, он постоянно получал призы за знание библейских цитат. Стоял жаркий день самого разгара лета, и в его комнатушке было нечем дышать; впрочем, во дворе оказалось не намного лучше. Капли пота капали на листок бумаги, пока он писал:

Забросив спортивную сумку на заднее сиденье, он выехал из гаража, у перекрестка перестроился в левый ряд, дождался сигнала и повернул на Калифорнию.

Джордан Уайт – невысокий похожий на индейца парнишка, проживающий на втором этаже придорожного мотеля, стоящего у самой доходной трассы Штатов – дороги 66. Через двери мотеля ежедневно проходят потоки туристов, каждый из них – всего лишь призрак путника, держащий курс навстречу легенде. Мало кто из них действительно хотел бы попасть в Лос-Анджелес, ведь большинство этих людей – лишь богатые искатели приключений, пресыщенные жизнью в мегаполисе, и Джордан не смеет их осуждать.   Как кого-то может осуждать человек, у которого фамилия и то не настоящая?

Угнанную машину Джордан продал на подъезде к Финиксу, дальше он добирался автостопом, нередко попадая на деньги и побои. К этому Джордан был готов морально и физически. Однажды он попытался переехать своего обидчика на его же автомобиле, но не сумел, бросил тачку рядом с перепуганным до усрачки отморозком и побрёл вдоль дороги пешком, перед этим начисто ободрав нерадивого водителя. Месяц он вёл подобный скитальческий образ жизни, пытаясь делать вид, что всё в порядке. И всё же это было всяко лучше, чем коротать жизнь на чердаке, что птица в запертой клетке. Он успел перепробовать многие наркотики за это время. Успел, но не распробовал дурманящую смерть до конца. И в тот момент, когда он снимал крошечный номер в злополучном мотеле, он уже достаточно плотно сидел на веществах, но как-то с этим справлялся.

Он любит тёплые калифорнийские вечера. Вид закатного солнца вселяет в него странную уверенность в том, что завтра будет всё хорошо и спокойно. Почти как сегодня. Или почти как вчера? Не столь уж важно. Джордану скоро исполнится семнадцать лет, он уже почти год живёт в мотеле на постоянной основе, и уже успел приесться его владельцу. Он не может сказать, недолюбливают ли его. Он не делает ничего противозаконного, просто пропадает с утра до ночи, а потом стабильно приносит деньги за аренду места в этом заведении. Скоро придётся вновь вести кочевой образ жизни, и Джордан к этому вроде бы готов.

Сегодня у кого-то из постояльцев день рождения. В мотеле не так шумно, как должно быть, но слухи о вечеринке разлетаются среди обслуживающего персонала достаточно быстро, чтобы одна из горничных смогла доверительно поделиться ими с тихим и странным Джорданом. Ему всё равно. Он прекрасно знает, что на эту вечеринку никто не придёт, кроме него и, может быть, виновника торжества. В лучшем случае там будет содовая или безалкогольное пиво. Горничная мотает головой и говорит, что сегодняшний день рождения – а Джордану сегодня семнадцать лет, но об этом никто не знает, кроме него самого, - отмечает какой-то выходец из Лас-Вегаса. Его богатый бугатти стоит на парковке, и именно на эту машину, переливающуюся металлическим хитином на солнце, он заворожено глядел не раньше, чем сегодня утром. Попытка не пытка, - решает он. Вполне возможно, что он разживётся чем-то, от чего воздерживался целых 12 месяцев, и мысли о таком повороте событий заставляют его улыбаться.

На часах чуть за полночь. Как он и предполагал – среди гостей никого, кроме него и девчонки, которую он не то чтобы редко, но мало видел ранее. Дочка владельца, вроде бы, такая же тихая, как и он сам. У неё взгляд затравленного волчонка, посаженного в железную коробку с прутьями, вместо стенок. Когда Джордан планировал свой побег от приёмных родителей, у него был тот же взгляд. Весь вечер они только и делают, что старательно не замечают друг друга, пытаясь перетянуть на себя внимание именинника. Джордану он не нравится, и мальчишка пытается разузнать его получше. Прикидывается лучшим другом на один вечер. Пустышкой, которую вполне можно забыть сразу же, как только пересечёшь порог отеля и, не оборачиваясь, поедешь прочь. Джордану очень хочется, чтобы этот парень скорее унёс свои ноги подальше отсюда. Ему не нравятся его шуточки, манера держаться, попытки флиртовать с ещё одной гостьей; и его кулаки сжимаются всякий раз, когда тот приближается к дочке владельца ближе, чем на три метра.

В мотеле есть кальянная. Она загнана в подвальные помещения, но вопреки ожиданиям там не сыро, а наоборот – душно, сладко и накурено. Аромат спёкшихся друг с другом кленовых почек, смолы и экзотических фруктов висит в воздухе, смешивается со слегка осязаемым духом виски. Здесь было бы уютно, если бы не этот ублюдок. В какой-то момент Джордан вспоминает, чей он сын. Его мозг заволочён дурманом, а тело существует как будто отдельно. Наверное, так было и с его матерью, когда та разделывала своего мужа – его отца.

- Эй, сосунок, чего вытаращился? – Джордан чувствует, что его пытаются отпихнуть в тот момент, когда он пытается возникнуть рядом с наглым уродом, что тень возмездия. Самодовольная ухмылка пляшет в коричневых отсветах покачивающейся под потолком лампы с плафоном выполненным с явной аллюзией на что-то восточное. – Проваливай или присоединяйся.

Джордан хочет сказать: «как ты смеешь!?» и со всей силы ударить этому выскочке по лицу, чтобы раз и навсегда стереть с него эту ухмылочку, но вместо этого стоит молча и смотрит на своего обидчика. Джордан хочет, чтобы этому парню стало больно, потому что он этого заслуживает, но здравый смысл его останавливает от чего-то опрометчивого. Он так и мнётся в нерешительности, постепенно понимая, что в данный момент потакает чьему-то преступлению. Бросает беззащитной девушку, ссылаясь на своё малодушие и какие-никакие остатки совести.  Ему надоедает борьба с самим собой и он, вежливо постучав по плечу выродка, дожидается, когда тот обернётся с неизменным манерным «че тебе?» и в этот момент обрушивает тому крепкий удар в лицо. Мужчина хватается за разбитый нос, ругается по чём свет стоит и пятится назад, пытаясь уйти не то от атакующего, не тот от чего-то ещё. Запинается о низкий кальянный столик, не удерживает равновесие, падает, что подрубленная секвойя -  с таким же низким стоном и тихим треском. Джордан просто стоит и молча смотрит на всё это вплоть до того, как ублюдок не оказывается без движения на богатом ковре. Только после этого он оборачивается к девушке.

- Он этого заслужил, - у Джордана олений взгляд, и наверняка сейчас он выглядит ещё более нелепо, пытаясь сопоставить свои оправдания с вечно беззащитным выражением лица. – Ты так не думаешь?

- Нам надо уходить… наверное. Позовёшь отца? Или скорую? – парень не пытается встать с пола, и это заставляет защитника слабого пола слегка нервничать. – И вообще, меня Джордан зовут. А тебя как?
[AVA]http://funkyimg.com/i/211zG.gif[/AVA]
[NIC]Jordan White[/NIC]

Отредактировано the Son (2015-09-09 21:33:34)