Заклятия не было уже около двух недель.
Вэйл только сейчас осознал, что он считал дни, отпечатавшиеся в памяти меткой, после которой он не мог думать ни о чем, кроме своего мира. Это двоемирие, чувство, что ты принадлежишь двум мирам, и одновременно - сейчас - ни к одному, разрывало мозг пополам. Каждый из миров в его сознании боролся за право существования, боролся за то, чтобы он ощущал себя частью одного из них, и в какой-то момент доктор понял, что без бутылки крепкого брэнди тут не обойтись. Только градус мог немного отогнать всю эту двоемирную белиберду, и это действительно помогало. На время.
Тот мир, который он навсегда потерял - блаженный мир неведения, был сейчас похож на фантомную конечность. Он ощущал его постоянно, и порой даже хотел вернуться в него больше, чем в свой собственный; уж лучше не знать, что ты не на своем месте, чем понимать это. Он помнил, как могла болеть потерянная часть тела - руки у него не было совсем не долго, но это уже чуть не свело его с ума. К Голду он бы просто так не пошел, униженно просить и признаваться в том, что его хренова магия ему нужна. Что "да", иногда наука не работает, и всемогуща она только "почти".
От досады и этих воспоминаний он сильнее сжал руль машины. Не стоило ему вспоминать это, особенно - его змеиную усмешку, и небрежный жест руки. В памяти всегда есть нечто неприятное, на что, натыкаясь, восстанавливаешь каждую неприятную деталь, от чего становится ещё более мерзко. Пытаясь отвлечься на что-нибудь другое, он выехал со стоянки больницы. Рука уже потянулась к окну, как он понял, что эта идея плохая - деревья вдоль дороги шумели так, что он слышал это сквозь стекла и негромкую музыку, прогибаясь под хлестким ветром. Сегодня точно намечалась буря, и он понял, что надеется на то, что эта буря вызвана просто природой, а не очередным магическим экспериментом какого-нибудь злого карлика.
Очень скоро пошел дождь - сразу сильный, приносящий промозглый холод и порывистый ветер. Вэйл невольно порадовался, что он в машине и скоро будет дома, а не сидит на ночном дежурстве в неуютном кабинете с бутылкой на пару. В последнее время он проводил ночи в её компании слишком часто для того, чтобы это не было причиной для беспокойства. Но выхода доктор не видел, и едва ли хотел его.
Его кровь и сейчас отравлял алкоголь, в не очень большом количестве, но..он употреблял на работе. Он сел за руль. И, хоть его ум и был практически ясным, повод для стыда все равно был, особенно для человека, в принципе не любившего нарушать законы.
Только вот его не было. Ни стыда, ни угрызений, ни беспокойства, ничего. Была только злость, потому что этот чертов мир почти вынудил его - Реджина, Голд, невинненькая на первый взгляд Белоснежка. Все они играли в свою Великую Игру, а люди вроде него были пешками. Он даже не был частью их мира, и это Вэйл ощущал особенно сильно; то, что он по сути не важная и даже незначительная часть механизма, работа которого нужна всем, кроме него. Такую поглощающую использованность он не чувствовал никогда раньше, и право же, она могла вывести из себя любого. Даже того, в чей перечень обязательных условий для работы входит терпеливость.
Потянувшись, он крутанул регулятор громкости приемника - раз уж почти выветрившийся алкоголь не помогал, может, музыка заглушит эту дикую пляску мыслей. Салон тут же заполнила какая то приятная попсовая песня, и, не найдя выхода в запертом пространстве, окутала его мягкими басами и гитарными аккордами. Отвлекшись, он заметил силуэт на обочине только тогда, когда он практически поравнялся с бампером машины, а потом и вовсе пропал сзади. Вэйл на секунду обернулся, не притормозив, а потом вгляделся в зеркало заднего вида, выхватившее удаляющуюся фигуру в свете чьих-то фар снова. Плавно притормозив у обочины, он вновь поднял глаза на зеркало, но теперь там было темнота - больше на дороге машин не было, а стеной льющийся дождь сильно снижал видимость. Доктору снова показалось, что он медленно сходит с ума и видит зыбкие тени - не может же кто-то действительно сидеть в такую погоду на опустевшей холодной улице. На секунду прикрыв глаза и собираясь со всеми мыслями, он глубоко вздохнул, стянув с заднего сидения толстую сегодняшнюю газету, а потом открыв дверь и выходя на встречу разверзнувшейся на небе буре. Пытаться спастись от неё под газетой было все равно, что оперировать не скальпелем, а иголкой. Его джинсовая куртка промокла мгновенно, и через секунду сомнение в нем почти пересилило, однако он почему-то не повернул назад.
По асфальту ручьями текла вода, и он, особо не разбирая дороги, чтобы побыстрее покончить с этим, вернулся назад по дороге на несколько метров. Удивительно, но на обочине действительно сидел человек, и. прежде чем понять, что он знает его, Вэйл заметил, что он совершенно бос. Воды на дороге было точно ему по щиколотку; на одежде не было живого места, а волосы плотно прилипли к его лицу, и все же доктору показалось, что он совсем не чувствует холода. Он сидел так, словно ему было плевать на весь окружающий мир, будто он был сосредоточен только на своей боли, а остальное, даже пронизывающий холод дождя и ветра, был совершенно не важен.
Джефферсон.
Вэйл помнил его совсем не таким. Он помнил его странным и чудаковатым, ядовито-обворожительным и чуточку бестактным. Он был тем, кто уж точно был частью сказки, совершенно органично в неё вписывающийся, но не очень то признающий её законы. Почему-то это всегда ему прощалось, словно сама история любила его, хоть он иногда заходил за рамки её священных догм, путешествуя между мирами, принося в одни то, чего там не было и не могло быть, заражая одним миром другой...Вечный беспорядок на голове, в мыслях и в эмоциях - вот каким он помнил его, а не таким, склонившимся и сломленным. Он нахмурился, уже почти не замечая пробравшегося под куртку холода. Не решаясь коснуться его плеча, он слегка нагнулся к нему и произнес имя, стараясь перекричать бурю.
-Джефферсон? - а потом, чуть тише, то, что было принято только между ними. - Джефф?
Он почти боялся того момента, когда тот поднимет взгляд, потому что совершенно не мог предположить, что в нем увидит. Неведение, невидимый-бич-человечества, разлилось по телу вместе с холодом, но он все равно стоял рядом, держа уже бесполезную газету над головой. В прошлом они были близки, и, раз уж их память вернулась, он не мог бросить его сейчас, хотя бы в честь той, полузабытой связи.

Отредактировано Dr. Whale (2015-09-09 01:34:21)